Среди вопросов, затрагиваемых в гигантском массиве литературы об употреблении алкоголя, пожалуй, больше всего споров вызывает вывод о том, что пьющие люди живут дольше непьющих. Стандартное объяснение этого парадокса, предлагаемое обществом «Анонимные алкоголики», заключается в том, что многие из тех, кто в подобных исследованиях фигурируют как трезвенники, на самом деле в прошлом были пьяницами, и до того, как отказаться от алкоголя, успели загубить свое здоровье.
Однако в новой статье, опубликованной в журнале Alcoholism: Clinical and Experimental Research, утверждается, - правда, причины этого феномена не совсем ясны - что абстиненция усиливает риск безвременной кончины, даже если оставить за скобками «завязавших» пьяниц. Самый шокирующий вывод авторов: уровень смертности среди непьющих выше, чем даже среди сильно пьющих людей.
Ниже всего уровень смертности, как установили исследователи, у тех, кто умеренно употребляет алкоголь - выпивает от одного до трех бокалов в день. Считается даже, что такое употребление, особенно если человек пьет красное вино, уменьшает опасность сердечных заболеваний, улучшает кровообращение и способствует общению, что тоже немаловажно - ведь чем больше у человека родных и друзей, тем выше вероятность, что они выявят у него признаки нездоровья и помогут во время лечения.
Но почему трезвость сокращает продолжительность жизни? Несомненно, среди непьющих большинство составляют люди с низкими доходами, поскольку алкоголь стоит недешево. При этом жизнь представителей низших классов в большей степени сопряжена со стрессами: беспокойство о возможной потере работы и необходимости кормить семью не только побуждает их «не дружить с бутылкой», но и вызывает заболевания, связанные с продолжительным психологическим напряжением. (Кроме того, они не могут «выпустить пар», пропустив пару стаканчиков после работы.)
Но даже с поправкой на любые мыслимые переменные - социально-экономический статус человека, уровень его физической активности, количество близких друзей, качество социальной поддержки и др. - авторы исследования (группа из шести ученых во главе с Чарльзом Холахэном (Charles Holahan), психологом из Техасского университета в Остине) на основе данных за 20 лет выяснили, что наиболее высокая смертность наблюдается среди непьющих, независимо от того, были ли они раньше алкоголиками. Несколько меньше уровень смертности у пьяниц, а самый низкий - у умеренно пьющих людей.
В изучаемую выборку были включены люди в возрасте 55-65 лет, обращавшиеся за амбулаторной медицинской помощью в течение предыдущих трех лет. За группой из 1824 человек исследователи наблюдали в течение 20 лет. Единственным изъяном выборки можно счесть чрезмерную долю мужчин - 63%. За время наблюдения умерли 69 с лишним процентов непьющих, 60% пьяниц и всего 41% умеренно пьющих.
Эта статистика весьма красноречива. Несмотря на то, что пьянство увеличивает риск заболевания циррозом печени и несколькими разновидностями рака (особенно раком полости рта и пищевода), сильно пьющие люди живут дольше, чем непьющие - даже если последние всегда были трезвенниками. Одна из важных причин заключается в том, что алкоголь очень часто сопровождает контакты с другими людьми, а подобное общение очень важно для душевного и физического здоровья. Как я уже отмечал в прошлом году, трезвенники сильнее подвержены депрессии, чем те, кто не гнушается выпить в хорошей компании.
Авторы статьи, конечно, оговариваются: даже если употребление алкоголя продлевает жизнь, оно чревато другими опасностями. В частности, алкоголь может весьма негативно воздействовать на память, приводить к увечьям, пусть и несмертельным, и другим опрометчивым поступкам (например, супружеской измене в пьяном угаре), способным испортить вам жизнь. Кроме того, не стоит забывать о зависимости от алкоголя: если вы ее приобрели, расстаться с бутылкой будет труднее.
Тем не менее, в новом исследовании приводятся самые веские на сегодняшний день доказательства того, что умеренно выпивать - не только приятно, но и полезно. Так что, бармен, двойной виски пожалуйста!
http://rus.ruvr.ru/2010/09/01/18237643.html
Хотел я стать трезвенником - да ученые разубедили ("The Guardian", Великобритания)
Если верить науке, чем больше ты пьешь, тем больше застрахован от сердечных болезней. Что же, нам всем следует выпивать каждый день по бутылке вина?
Антиалкогольная пропаганда ведется так давно и энергично, что и у меня мелькнула мысль - не стать ли приверженцем трезвого образа жизни. Обходиться без алкоголя я могу: куда сложнее, что называется, «выпивать умеренно» - придерживаться официально рекомендуемой для мужчин 21 «единицы» чистого спирта в неделю (получается меньше трех бутылок вина).
Об опасностях злоупотребления спиртным говорят так много и так мрачно, что они сегодня, надо думать, известны каждому. Список недугов, вызываемых алкоголем, впечатляет: заболевания печени, остеопороз, панкреатит, язва желудка, бесплодие, инфаркты, инсульты, приобретенное слабоумие, церебральные нарушения, рак груди и рак пищевода. Предполагаемые социальные последствия пьянства не менее ужасны: преступления, насилие, ДТП со смертельным исходом и 17 миллионов потерянных человекодней полезного труда ежегодно (только в Британии). Более того, кое-кто утверждает, что алкоголь причастен к безвременной кончине как минимум 33000 наших соотечественников каждый год. Только закоренелый разгильдяй после всего этого может продолжать «закладывать за воротник», ни о чем не думая и не испытывая чувства вины.
Если статистики по Британии вам недостаточно, посмотрите, что творится в России - президент Дмитрий Медведев даже называет алкоголизм «национальным бедствием». Он только что начал кампанию по борьбе с пьянством, из-за которого 142-миллионное население страны ежегодно сокращается на 700000. Именно алкоголизм винят в том, что средняя продолжительность жизни у мужчин в России и сегодня едва превышает 60 лет. А теперь вернемся к нашим Палестинам: профессора Дэвида Натта (David Nutt) недавно уволили с поста главного консультанта правительства по наркологическим проблемам из-за его заявления о том, что алкоголь опаснее для здоровья, чем «экстази», ЛСД и марихуана.
В общем, я уже был готов пополнить ряды трезвенников, но на этой неделе кое-что поколебало мою решимость. По результатам одного исследования - широко растиражированным в газетах - было установлено, что у мужчин, выпивающих не меньше восьми бокалов (то есть больше бутылки) вина в день, риск сердечных заболеваний снижается на 50%. Тот факт, что вино способствует предотвращению болезней сердца, всегда признавался, пусть и сквозь зубы, но это сопровождалось предупреждением: такой благотворный эффект наступает, только если употреблять его в очень маленьких дозах. Новые данные, однако, говорят об обратном: чем больше вина вы пьете, тем меньше риск. Поскольку несколько лет назад у меня случился микроинсульт, и с тех пор я сижу на таблетках, снижающих опасность кровоизлияния в мозг и сердечных приступов, состояние сердца и сосудов меня волнует больше, чем печень.
Более того, если с утверждением, что алкоголь ежегодно убивает больше 33000 британцев, согласны даже далеко не все поборники трезвости, то от сердечных болезней в стране гибнет втрое больше людей, и это бесспорно. Получается, если бы каждый из нас выпивал по бутылке вина в день, тысячи жизней удалось бы сохранить. Звучит, конечно, заманчиво - но не слишком убедительно. В общем, все это лишь укрепляет меня в убеждении, что данные большинства медицинских исследований такого рода можно толковать в любую сторону. Так может их вообще не стоит публиковать?
http://rus.ruvr.ru/2009/11/20/2366137.html
Изгнание «алкогольного беса» ("Time", США)
Появление на свет американского государства - одно из удивительнейших событий в истории, особенно если учесть, насколько наши предки любили «заложить за воротник». У Джона Адамса даже завтрак не обходился без крепкого сидра. Джеймс Мэдисон в день выпивал поллитра виски. К 1830 году среднестатистический американец поглощал в неделю эквивалент 1,7 бутылки крепкого спиртного - втрое больше, чем сегодня.
В такой ситуации возникновение движения за трезвость было, пожалуй, неизбежно. А поскольку полумеры - это не для американцев, оно в конечном итоге добилось принятия поправки к Конституции, запрещающей алкоголь. Трагикомическую историю этой злополучной затеи рассказывает нам Дэниел Окрент (Daniel Okrent) в своей новой книге «Больше не наливаем: взлет и падение «сухого закона»» (Last Call: The Rise and Fall of Prohibition). Каждый, кого возмущает лицемерие и коррупция в сегодняшней политической жизни, прочтя эту книгу, поймет: по сравнению с нашими прадедами мы в этом плане - просто дети.
Другая книга Окрента (он был первым «редактором по связям с общественностью» в New York Times) - «Большой куш» (Great Fortune), посвященная истории Рокфеллеровского центра, создала ему репутацию талантливого летописца Америки межвоенного периода. А эти годы, несомненно, прошли под знаком «сухого закона», принятого в 1919 и отмененного в 1933 году. Этот опыт наглядно продемонстрировал: если алкоголь и подрывал нравственность американского общества, то его запрет оказался в этом смысле еще пагубнее. Восемнадцатая поправка к Конституции превратила любителей выпить в уголовных преступников, заставляла священников мошенничать, врачей - лгать, и стала питательной средой для возникновения мафии.
Окрент заполняет свой гигантский холст толпой колоритных персонажей - от непримиримой противницы пьянства Кэрри Нейшн (Carry Nation), рубившей топором стойки в салунах («женщины шести футов роста, с бицепсами грузчика, физиономией тюремного надзирателя и неумолимостью мигрени») до канадского бутлегера Сэма Бронфмана (Sam Bronfman), чьи дерзкие операции по ввозу в США контрабандного спиртного заложили основу миллиардного семейного состояния. Впрочем главная роль в его повествовании отводится человеку, чье имя сегодня совершенно изгладилось из нашей памяти - хотя в свое время его побаивались президенты и слушался Конгресс.
Именно Уэйн Б. Уилер (Wayne B. Wheeler) превратил движение за трезвость в политический «таран». «Представьте себе Неда Фландерса из «Симпсонов», только постарше и пониже ростом, несущего на своих хрупких плечах, помимо пиджака и жилетки, еще и судьбу Республики (по крайней мере по мнению его последователей)», - так описывает Окрент эту неординарную личность. Уилер был мастером создания коалиций: в борьбе за сухой закон он сумел объединить такие разношерстные силы, как реформаторы-прогрессисты, белые расисты, социалисты-утописты, ксенофобы, священники-методисты, чопорные дамы-баптистки, суфражистки и ярый антисемит Генри Форд (Henry Ford).
В конечном итоге «крестовый поход» Уилера провалился. Границы Америки оказались слишком протяженными, жители - слишком предприимчивыми, а жажда - слишком ненасытной, чтобы алкоголю можно было поставить надежный заслон. Любая лазейка в законе - вроде разрешения фермерам сбраживать фруктовые соки для личного потребления, использования церковного вина для причастия или врачебных предписаний на употребление спиртного в лечебных целях - превращалась в гигантскую брешь, через которую потоком хлестал алкоголь. Кроме того, в страну любыми путями - по железной дороге, в грузовиках, по воздуху и по морю - бесперебойно поступала контрабандная выпивка.
Отчасти «сухой закон» все же сработал: потребление алкоголя в стране уменьшилось. Но как средство исправления нравов он потерпел полную неудачу. «Запрет способствовал росту преступности и закрепил лицемерие, - резюмирует Окрент. - Он лишил государство нужных доходов, разладил политические механизмы и самым серьезным образом ограничил права личности». Если вы хотите знать, какое наследие оставил «сухой закон» нашей эпохе, вспомните о вашингтонских лоббистах, успешно применяющих тактику Уилера, проталкивающих через властные структуры нужные им решения. Впрочем, у него есть и рукотворный памятник - «денежная машина», созданная теми, кто начинал с контрабанды спиртного. Я имею в виду Лас-Вегас.
http://rus.ruvr.ru/2010/05/16/7914580.html
Горький опыт «сухого закона» ("The Wall Street Journal", США)
Американский эксперимент с запретом алкоголя обернулся проблемами, которые нам не удается решить по сей день
5 декабря 1933 года была отменена 18-я поправка к Конституции, и американцы избавились от правового кошмара под названием «сухой закон». Сегодня большинство людей считает, что запрет на алкоголь поддерживали пуритане-протестанты, считавшие пьянство грехом. На самом же деле меньшинство, добившееся принятия «сухого закона», видело себя наследниками аболиционистов, не остановившихся даже перед гражданской войной, чтобы покончить с другим аморальным явлением - рабством.
Как минимум не меньшую роль сыграла убежденность сторонников «сухого закона» в том, что он позволит улучшить здоровье американцев и повысить эффективность экономики. Профессор Йельского университета Ирвинг Фишер (Irving Fisher) - наиболее известный американский экономист в начале 20 века - прогнозировал: запрет на алкоголь обернется двадцатипроцентным повышением производительности труда в промышленности. Он приводил данные «научных» экспериментов, согласно которым употребление спиртного снижает эффективность труда работника на целых 30%.
Фишер, как и многие другие борцы с алкоголем, был убежденным адептом евгеники - науки, чей основной постулат состоял в том, что человечество может и должно направлять процесс собственной эволюции. Его книга «Как надо жить: правила здорового образа жизни на основе современной науки» ("How to Live: Rules for Healthful Living Based on Modern Science") стала бестселлером. Многие сторонники евгеники считали, что лишь исключив алкоголь из своего рациона, «обновленная» Америка в конце концов создаст расу «сверхлюдей».
Излюбленным оружием борцов за трезвость стал закон о запрете алкоголя на местном уровне, согласно которому решением большинства избирателей можно было сделать «зоной трезвости» город, округ или штат. К 1900 г. такие законы действовали в 37 штатах; отлажен был также механизм рассылки соответствующих петиций, писем, телеграмм, организации антиалкогольных демонстраций и митингов. Более 20000 агитаторов Лиги против салунов (ЛПС) пропагандировали «сухой закон» в церквах и с других публичных трибун по всей стране.
Вскоре запрет на алкоголь стал вводиться уже на уровне целых штатов. В 1907 г., когда Оклахома получила статус штата, там была принята «безалкогольная» конституция. В 1913 г. Конгресс одобрил закон, запрещающий «ввоз любых опьяняющих крепких спиртных напитков» в «сухие» штаты: в результате, чтобы купить бутылку виски, их жителям приходилось преодолевать немалое расстояние. Возмущенные граждане и предприятия, производившие крепкий алкоголь, пытались оспорить его через суд.
Начало Первой мировой войны в 1914 г. дало ЛПС и ее союзнице - Женскому христианскому союзу борьбы за трезвость - возможность перейти к агитации уже за общенациональный «сухой закон». В результате выборов 1914 и 1916 гг. в Конгрессе сторонников запрета стало вдвое больше, чем противников. Многие ведущие американские политики, например бывший президент Теодор Рузвельт, призывали страну присоединиться к Англии и Франции в борьбе против Германии. ЛПС сделала хитроумный ход: поддержав лозунг о необходимости готовиться к войне, она заявляла, что трезвая Америка сможет куда лучше защититься от угрозы со стороны германского милитаризма.
В апреле 1917 г. президент Вудро Вильсон призвал Конгресс санкционировать вступление Соединенных Штатов в войну ради защиты демократии во всем мире. В том же месяце Верховный суд признал соответствующим Конституции принятый в 1913 г. закон о запрете на ввоз алкоголя в «сухие» штаты. ЛПС назвала эти два события проявлением воли божьей и использовала их в своей пропаганде за превращение других штатов в «зоны трезвости».
17 мая 1917 г. Конгресс запретил продажу крепких спиртных напитков военнослужащим. Борцы за трезвость тут же придумали новый лозунг: «Что лучше - пища для многих или спиртное для немногих?» Конгресс, обеспокоенный вопросом о продовольственном снабжении 100 миллионов американцев и населения союзных стран, отреагировал на эту кампанию запретом на использование зерна для производства алкогольной продукции.
Наконец, 22 декабря парламентарии приняли 18-ю поправку к Конституции: теперь после ее ратификации двумя третями штатов «сухой закон» должен был вступить в действие на всей территории страны. ЛПС натравила свою двадцатитысячную армию агитаторов на американцев немецкого происхождения, активно занимавшихся пивоварением. Борцы за трезвость уже не раз называли употребление алкоголя проявлением нелояльности к Родине и чуть ли не государственной изменой. Теперь они заявляли: пить «вражеский напиток» пиво - значит поддерживать германского кайзера и его армию «гуннов».
Процесс ратификации поправки поначалу шел медленно. К осени 1918 г. ее одобрили лишь 14 штатов. Чтобы ускорить дело, «трезвенники» в Конгрессе добились включения в важнейший законопроект об ассигнованиях на сельское хозяйство дополнительной статьи, согласно которому общенациональный «сухой закон» должен был вступить в силу с 1 июля 1919 г.
В Белом доме советник президента Джозеф Тамалти (Joseph Tumulty) - американец ирландского происхождения - попытался убедить Вильсона наложить вето на «сельскохозяйственный» закон с таким дополнением. Он предостерегал: в противном случае на предстоящих промежуточных выборах миллионы горожан, относящихся к этническим меньшинствам, проголосуют против Демократической партии. Тамалти назвал дополнение о «сухом законе» «популистским шагом от начала и до конца». Однако члены кабинета рекомендовали президенту подписать законопроект, мотивируя это тем, что в 1916 г. Вильсон был переизбран на второй срок во многом благодаря голосам жителей «сухих» штатов. Вильсон последовал их совету; как и предполагал Тамалти, возмущенные этим американцы ирландского и немецкого происхождения поддержали республиканцев, и демократы утратили большинство в Конгрессе.
Такой оборот событий не сулил ничего хорошего президенту, мечтавшему закончить войну «миром без победителей и побежденных». Впрочем, большинство в новом составе Конгресса по-прежнему составляли сторонники «сухого закона». Ободренные, они приняли Закон Волстеда, детализировавший формулировки 18-й поправки. Он предусматривал запрет на все напитки, содержавшие больше 0,5% спирта, т.е. не только крепкий алкоголь, но и пиво с вином, а также наделял местную полицию, сотрудников региональных и федеральных правоохранительных органов полномочиями по задержанию и помещению за решетку нарушителей. Президент Вильсон счел эти положения слишком жесткими и ветировал закон. Однако Палата представителей и Сенат с легкостью - даже без серьезных дебатов - преодолели президентское вето. Закон Волстеда стал смертным приговором для алкогольной промышленности, занимавшей седьмое место по масштабам производства в американской экономике; десятки тысяч людей лишились работы.
В течение следующих 13 лет «сухой закон» не только доставлял гражданам США массу неприятностей, но и оказывал разлагающее воздействие на общество. В психологии американцев укоренилось неуважение, даже презрение к закону и праву. В то же время запрет привел не к сокращению, а к увеличению потребления алкоголя. Теперь, пропуская стаканчик, человек как бы бросал вызов ханжескому меньшинству, лишившему народ «права на удовольствие». Двадцатые в Америке стали эпохой безответственности и аморальности во всех сферах, в том числе и на Уолл-стрите. Когда в 1929 г. все рухнуло, и впереди замаячили мрачные годы депрессии, у людей открылись глаза. Многие стали называть «сухой закон» одной из главных причин экономической катастрофы.
Франклин Д. Рузвельт, вступивший в должность президента в 1933 г. сделал отмену 18-й поправки одной из своих приоритетных задач. Однако негативные последствия этого общенационального эксперимента с «принудительной добродетельностью» мы не изжили до сих пор: их самое наглядное проявление - засилье во многих областях нашей жизни организованной преступности, мафии, необычайно укрепившейся на контрабанде алкоголя в период «сухого закона».
Сегодня, когда разговоры о реструктуризации целых секторов нашей экономики снова вошли в моду, опыт «сухого закона» должен напоминать нам о том, что действия Конгресса, ученых и экономистов, движимых благородным стремлением добиться некоей высоконравственной цели, могут обернуться чудовищными ошибками.
Томас Флеминг - бывший председатель Общества американских историков (Society of American Historians). Его последняя книга, опубликованная в прошлом году, называется «Личная жизнь Отцов-основателей» ("The Intimate Lives of the Founding Fathers")
